В армии большинству новобранцев не до смеха: армейские будни тяжелы, а попытки изменить их к лучшему порой приводят к весьма неожиданному результату. Впрочем, годы спустя такие промахи вспоминаются как анекдоты. В канун 23 февраля своими армейскими байками делятся звезды.
Иосиф Кобзон не смог простыть
Патриарх российской сцены проходил службу в одной из войсковых частей Закавказского военного округа в качестве радиста. В армию он попал хитростью. Из-за проблем со зрением на одном глазу Иосифа Давыдовича могли признать негодным к строевой. Но на призывной медкомиссии Кобзон обманул окулиста. Когда тот попросил прочесть буквы на плакате левым глазом, закрыв правый, певец всё сделал как надо. А когда попросили прочитать правым – рукой прикрыл всё тот же правый глаз, а смотрел опять левым… В армию Кобзон попал уже относительно известным, но служба его от этого легче не стала. «Я испытал все «прелести» армейской жизни: были и наряды вне очереди, и самоволки, и гауптвахты, – говорит он. – Самое яркое воспоминание – постоянно мучивший голод. Однажды, устав от ежедневных марш-бросков в горах, твердо решил заболеть и хоть немного отдохнуть в лазарете. Решено – сделано. Зарылся в снег и лежал в сугробе, пока совсем не окоченел. Наутро, когда прозвучал сигнал «Подъем», остался в постели в полной уверенности, что просто не мог не заболеть. Старшина отправил в лазарет. Температуру измерили, она оказалась… нормальной. Пришлось отрабатывать два наряда вне очереди на армейской кухне как симулянту. За эти два дня мне так осточертело чистить картошку и морковь, что экспериментировать с попыткой заболеть больше не было никакого желания».
Иван Охлобыстин подорвал политику партии
Актер пошел защищать Родину после того, как год отучился во ВГИКе, – его отправили в Ростов-на-Дону, в ракетные войска. «Любой день из армейской жизни – это большая книга приколов, – уверяет Охлобыстин. – Как сейчас помню, у нас был дивный майор, носивший фамилию Бурак. Основная его заслуга в деле защиты СССР заключалась в том, что он с легкостью мог перевернуть 32-килограммовую гирю и поставить ее на ручку, как пивную кружку. Не знаю уж почему, но у него сложилось устойчивое мнение, что если я до призыва учился на актера, то просто обязан хорошо делать стенгазету не то «Красная ракета», не то «Черное сопло». Я голову себе сломал, парясь, что бы такое написать ему, а он сам меня выручил, подсказав нетленную тему. «Напишите, – говорит, – рядовой Охлобыстин, то, о чем я вам рассказываю на политзанятиях». Правда, на политзанятиях он нес стойкую ахинею, пересыпая свои разглагольствования терминами из научного коммунизма. Я промучился целый день, после чего на свет появилась статья «Нечищеные сапоги подрывают политику партии». Если бы вы видели, как он цвел и пах, этот Бурак! Правда, всё это закончилось сразу после того, как мою статью «о вреде нечищеной обуви» прочитал подполковник Шаповалов. Как сейчас вижу его лицо, когда он стал вчитываться в текст висящего на стене «боевого листка». Послышался отборный десятиэтажный мат, обращенный к майору Бураку: «Кто?! Кто написал эту ересь?!» Бурак еще пытался отстоять позицию автора трактата. Но при первом же упоминании лишения его 13-й зарплаты с криком: «Где этот…?!» – с табуретом в руках бросился за моей скромной фигурой, достав меня и на этот раз, но теперь уже табуретом по хребту»
Никас Сафронов упустил белку
Художник проходил службу в Эстонии, в засекреченной воинской части, на территории которой находились ракетные войска особого назначения. Рисовать он не бросил даже там. Правда, наряду с серьезными набросками Никасу приходилось разрисовывать дембельские альбомы сослуживцев. Но однажды он получил шанс поработать на природе. «Как-то прапорщику, уходящему в отпуск на лето куда-то в глубинку России, захотелось жене подарить белку, – вспоминает Сафронов. – Он пришел к нам в роту и спросил, нет ли среди нас людей, связанных с лесничеством. Я понял, что какое-то время могу быть без присмотра, да еще и на природе, и сказал, что когда-то жил в лесу вместе с дедушкой-лесником, который научил меня ловить белок и другую живность. Прапорщик обрадовался и тут же выписал мне увольнительную на день. Несколько часов я действительно пытался поймать белку, и у меня это почти получилось. Вечером в части я сообщил ему, что у меня уже есть кое-какие наметки, что я выследил пару белок, и он отпустил меня и на следующий день, а потом еще на один. Но белки куда-то исчезли, и я решил, что это время можно провести с пользой. Я рисовал, загорал, купался в реке – так прошла неделя… Ему надо было уже уезжать, а белки-то я так и не принес. Пришлось придумать для него историю, что я поймал одну, но корзина, в которой ее нес, была с дыркой, и животное ускользнуло. Прапорщик расстроился и уехал. Зато я сделал кучу прекрасных набросков в том удивительном месте, где провел семь дней».
Дмитрий Крылов не попал в яблочко
Дмитрий пришел в армию подготовленным гораздо лучше, чем большинство его сверстников. Во всяком случае, стрелять он уже умел. Ведь когда Крылову было 15 лет, рядом с его домом открылись курсы по спортивной стрельбе. Конечно, мальчишка не упустил шанса освоить это увлекательное занятие. «Когда попал в армию, по прошествии полугода в моей анкете вдруг была обнаружена запись об окончании этих курсов, – вспоминает ведущий «Непутевых заметок». – На этом моя тяжелая армейская служба закончилась: меня отправили в сборную команду дивизии по стрельбе. Это была просто манна небесная: пока все остальные тянули армейскую лямку, мы тренировались в тире». Однако, как оказалось, даже опыт не спасает от ошибок. Через полтора года Дмитрия повезли на первые серьезные соревнования. «Я жутко волновался, и от мандража у меня в прямом смысле стали трястись руки, – вспоминает Крылов. – Капитан команды – очень опытный тренер – предложил мне выпить немного алкоголя, чтобы как-то успокоиться. Признаться честно, полузапретное средство подействовало, и я уже был готов выступить, но тут произошла пережеребьевка, и моя очередь отодвинулась. В общем, чем дольше я ждал, тем сильнее переживал. В итоге прямо перед своим выходом я допил остаток и из-за воздействия алкоголя вместо пяти патронов зарядил в магазин четыре, сразу же лишив себя потенциальной победы. Так и завершилась моя спортивная карьера».
