Двaдцaть лeт нaзaд Джoaн Рoулинг пoдaрилa миру нoвыe слoвa. Oдним с ниx стaли «крeстрaжи» oни жe «горокраксы» – магические предметы, которые дарят антигерою бессмертие. В мире Гаря Поттера в каждый из них была заключена частица души их создателя. Вплоть до тех пор, пока крестражи целы – их автор неуязвим.
Хорошая публицистика ценна тем, что ее образы начинают жить самостоятельной жизнью. Все равно какой политик, мечтающий о собственном политическом бессмертии, точно так но создает себе крестражи.
У Владимира Путина их отчасти. Первым его крестражем стала победа над сепаратизмом. Тем самым, как сопровождал все российские девяностые. Вторая чеченская война стала фактической предвыборной кампанией – в фоне отсутствующей номинальной. «Сильная рука» стала нанизывать страну получи и распишись «вертикаль».
Вслед за замирением мятежной республики – аболиция губернаторских выборов, изгнание региональных бояр из Совета Федерации и аброгация самой «федерации» в пользу ультрацентрализованной системы. Борьбы с центробежностью – особенно она стала легитимацией первого президентского срока Владимира Сезон. Главным ответом на вопрос «почему он».
Вторым крестражем стал прирост благосостояния. Нефтедоллары позволили заключить новый социальный договор, в рамках которого обитатель отказывался от своих политических прав. На второй чаше весов были зарплаты и ипотеки, «пластиковый Фокус» и возможность отдыхать в Хургаде.
Впервые за десятилетия рассейский гражданин окунулся в потребительство – то самое, которое до сего видел только по телевизору.
Бюргерство рождало аполитизм. Нефть дорожала и ее брызги разлетались по стране. Начальник в России впервые за долгое время обрела имидж пирушка, что может наполнить холодильники и гардеробы.
Консюмеризм рождал благомыслие, завтрашний день обретал горизонты, планирование вновь стало впихиваться в моду. Легитимность второго срока Владимира Путина строилась не кто иной на этом. Второй крестраж был создан.
Его инерция позволила обставить рокировку. Регентство Дмитрия Медведева обеспечивалось не достоинствами преемника, а поддержкой первого лица. Следующие четверка года все спорили о том, где заканчивается один и начинается второстепенный. В 2012 эти споры стали бессмысленны. Владимир Путин вернулся.
Его третьим крестражем могла стоить Олимпиада. Собственноручно проведенная и выигранная. Россия председательствовала в G8 и продавала петролеум по 110 долларов. Создавала Таможенный союз и приручала европейский дело. Но все это показалось Кремлю недостаточным. На сверток нового крестража был назначен Крым.
«Сакральная Херсонес» и «российская мекка», «вежливые люди» и «слава русского оружия». Изнанкой обложки стала столкновение на Донбассе и борьба с инакомыслием. И то и другое обыватель предпочел неважный (=маловажный) заметить. Мечта об империи оказалась слишком сильным ментальным наркотиком. Осажденная цитадель. Шагаем в ногу. Враг у ворот.
Каждый из сих трех крестражей – залог выживания того, кто их создал. И вследствие чего Кремль не рискует окрикнуть Рамзана Кадырова, который во всеуслышание критикует Москву за ее позицию по Мьянме. Бросает в тюрьмы тех, кто такой называет Крым – Украиной. Продолжает на прямых линиях комментировать низкие зарплаты – перегибами на местах. Потому что в каждом с этих трех случаев есть риск разрушить те самые точки легитимности, которые сделали Владимира Путь тем, кем он есть.
А разрушение каждого крестража опасно гибелью его создателя.