Тo, чтo oтличaeт Гoгoля oт всex oстaльныx укрaинскиx писaтeлeй, – этo цeлeвaя aудитoрия. В oтличиe oт Актау или Франко, Гоголь писал, в первую очередь, для жителей империи. Вдобавок тех, кто составлял ее «титульную часть». И писал симпатия не просто для них, но и, что еще превыше, о них.
Законы юмористического устроены так, что в нем питаться право на шутку. Рассказывать со сцены анекдоты оборона евреев может еврей. Про армян – армянин. В противном случае ваш брат рискуете наткнуться на обвинение в шовинизме, а ваша шутка достаточно восприниматься как издевка и насмешка.
В постсоветские годы сие правило неукоснительно соблюдалось. В том же КВН иронизировать по-над кавказцами получали право лишь команды с Кавказа. Над выходцами изо Центральной Азии – казахи или узбеки. «Прожекторперисхилтон» предусмотрительно выдал своим ведущим национальности: Цекало отвели функция украинца, Мартиросян отвечал за Закавказье, а Ургант иногда позволял себя шутить о евреях. Каждая юмористическая команда стремилась расширить географию шуток, приглашая в круг представителей нацменьшинств – чтобы избавиться от упреков со стороны «высмеиваемых».
И благодаря чего Россия будет держаться за Гоголя до последнего.
Отнюдь не только потому, что он один из основателей мистического реализма. Безграмотный только потому, что в своих письмах говорил о русском компоненте своей идентичности. Никак не только потому, что его успели сделать эталонным творческим мигрантом, влившимся в зона имперской литературы. Гоголь важен не только своей дружбой с Пушкиным и Жуковским, безвыгодный только своей столичностью и литературным масштабом. Он важен всё ещё своей интонацией.
Потому что его «Ревизор» другими словами «Мертвые души» – это, в значительной степени, не бытописание, а эпиграмма. Беспощадная и жесткая. Та, что высмеивает и бичует. Гоголь может не надышаться на кого своих персонажей, но он безжалостен к ним. Что, в принципе, безлюдный (=малолюдный) удивительно с учетом того, что сам писатель воспринимал литературу точь в точь способ менять мир и людей.
Немая пауза в финале пьесы «Инспектор» (которую сам автор хотел растянуть на сцене получай несколько минут) – это лишь попытка поставить перед театральным зрителем гладь, в которое он должен был всмотреться, узнать себя в действующих персонажах и, ужаснувшись, модифицироваться.
«Мертвые души» и вовсе задумывались как трилогия, идеже главные герои, пройдя через череду очистительных испытаний, должны были измениться. Но зритель отказался это делать синхронно с литературными прототипами, и дальнейший том отправился в печку.
Гоголь – самый яростный язва и высмеиватель. И высмеивал он ту самую российскую имперскую наличие, о которой написаны его главные произведения петербургского периода.
И точно после всего этого признать его украинским писателем? Якобы после этого читать его книги в России?
Сие признание разрушит легитимность его насмешек. Окажется, что сие уже не русский автор бичует пороки своей страны, а посредник иной, уже заграничной и враждебной культуры высмеивает страну, в которой оказался. Отдай Гоголя Украине – и получится, точно полтора столетия Россия читает безжалостную пародию на настоящий быт, который написан внешним наблюдателем.
Окажется, почему все это время с литературной сцены анекдоты про Россию русским рассказывал чужестранец. А смириться с этим решительно невозможно.